Главная > Статьи

Огненная кругосветка

"Если сравнить Россию со зданием, нльзя не признать, что фасад его выходит на Северный Ледовитый океан" - с этого образного сравнения выдающийся флотоводец адмирал С. О. Макаров начинал свое доказательство необходимости скорейшего освоения безжизненных северных морей. Увы, чиновники царского флота остались глухи к доводам своего дальновидного современника, посчитав их фантастическими прожектами. Даже макаровское детище, первый в мире арктический ледокол "Ермак", не было оценено ими по достоинству: после пробной экспедиции к Новой Земле корабль перевели на Балтику, и дальнейшая программа исследования Ледовитого океана оказалась прерванной.

Планомерное наступление на "царство белого безмолвия" по-настоящему началось только после революции. Осознавая огромные перспективы, которые открывает регулярное судоходство на севере, Совет Народных Комиссаров СССР 17 октября 1932 года создал Главное управление Северного морского пути.

Разумеется, освоение нового важнейшего маршрута было немыслимо без мощных ледоколов. Последних, к сожалению, у молодой Советской Республики имелось совсем немного - не более десятка относительно крупных кораблей суммарной мощностью около 50 тыс. л. с. Поэтому первейшей задачей, поставленной управлением Главсевморпути перед судостроителями страны, стало экстренное пополнение ледокольного флота.

Наиболее совершенным из ледоколов дореволюционной постройки был "Красин" - по существу, увеличенный макаровский "Ермак". Именно этот корабль и послужил прототипом для разработки нового проекта.

Головной линейный ледокол "И. Сталин" был спущен на воду со стапеля ленинградского завода имени С. Орджоникидзе 29 апреля 1937 года, а 23 августа следующего года он вышел в свой первый арктический рейс. Вслед за ним заложили еще три однотипных корабля: в Ленинграде - "В. Молотов" и в Николаеве - "Л. Каганович" и "А. Микоян".

При создании ледоколов советские конструкторы максимально использовали имеющийся опыт арктических навигаций. Чтобы обеспечить требующуюся прочность, корпуса изготовили из стали высококачественных сортов. Шпангоутов было поставлено вдвое больше, чем применялось обычно. Борта выполнили из 13 параллельных поясов, причем 9 нижних состояли из двойной обшивки общей толщиной до 42 мм (в носовой части). Корпусам ледоколов по типу "Ермака" была придана яйцевидная форма для предохранения от повреждений во время сжатия во льдах. По всей длине имелось двойное дно и 12 водонепроницаемых аварийных переборок. Отдельные отсеки соединялись между собой клинкетными дверями, управляемыми из рулевой рубки. На каждом корабле были установлены три паровые машины мощностью по 3300 л. с., работающие на три кормовых четырехлопастных винта со съемными лопастями. Ледоколы имели по девять паровых огнетрубных котлов с угольным отоплением и несколько электростанций. В каждом отсеке дополнительно размещались аккумуляторные батареи. Перекачка воды в бортовые и дифферентные цистерны осуществлялась мощными помпами через трубопроводы диаметром в 500 мм. Спасательные средства включали восемь шлюпок и моторных катеров. Корабельные мастерские располагали фрезерными, токарными, сверлильными и другими станками, верстаками и инструментами, позволявшими выполнять сложные ремонтные работы. Три мощные радиостанции (длинноволновая, коротковолновая и аварийная) имели огромную дальность действия. Так, "И. Сталин" на испытаниях в Финском заливе поддерживал связь с "Ермаком", работавшим в Арктике, и с ледоколом "Л. Каганович", находившимся на Черном море.

При проектировании и постройке кораблей особое внимание уделялось условиям работы экипажа, насчитывавшего 138 человек,-двух- и четырехместные каюты, кают-компании, столовые, библиотеки, души, баня, лазарет, механизированная кухня - все это делало новые ледоколы самыми комфортабельными на флоте. Для ведения научных работ на них оборудовали гидрологические, гидрохимические, биологические и другие лаборатории.

С вступлением в строй четырех линейных ледоколов советский флот получил бы отличную техническую базу для успешного освоения Севера. Но начавшаяся война надолго отодвинула намеченные планы...

"А. Микоян", последний из николаевских ледоколов, отошел от достроечной стенки 26 августа 1941 года под залпы артиллерийских орудий - увы, не салюта, а зенитных батарей, отражавших яростные атаки фашистских бомбардировщиков на судостроительные заводы. Назначенный командиром ледокола опытный военный моряк, участник схватки с фашизмом еще в Испании капитан 2-го ранга С. М. Сергеев вывел корабль в море без приемочных испытаний и вскоре прибыл в Севастополь. Риск оказался оправданным: "А. Микояну" удалось избежать попаданий бомб.

В Севастополе на ледокол установили пять орудий калибра 130 мм, четыре зенитки калибра 76 мм и четыре пулемета. По окончании работ корабль зачислили в состав ВМФ в ранге вспомогательного крейсера. Соответственно был назначен и кадровый командный состав. Замполитом корабля стал старший политрук Новиков, старшим помощником - капитан-лейтенант Холин, командиром штурманской боевой части - капитан-лейтенант Марлян, артиллерийской - старший лейтенант Сидоров, электромеханической - старший инженер-лейтенант Злотник. Не менее ценным пополнением для личного состава вспомогательного крейсера стали рабочие сдаточных команд завода имени А. Марти, пожелавшие бить немецко-фашистских захватчиков на "своем" корабле. Это были настоящие мастера своего дела, высококвалифицированные специалисты Иван Стеценко, Федор Халько, Александр Калбанов, Михаил Улич, Николай Назаратий, Владимир Добровольский и другие.

В начале сентября 1941 года переоборудование ледокола было закончено, и "А. Микоян" приказом командующего Черноморским флотом был включен в отряд кораблей северо-западного района Черного моря, который в составе крейсера "Коминтерн", эсминцев "Незаможник" и "Шаумян", дивизиона канлодок и других кораблей предназначался для оказания огневой поддержки защитникам Одессы. Вспомогательный крейсер сразу же приступил к боевой работе. Несколько дней корабль огнем своих орудий поддерживал героическую Приморскую армию, получил благодарность командования Одесского оборонительного района и, только израсходовав весь боезапас, взял курс на Севастополь. Принимал участие "А. Микоян" и в знаменитом десанте под Григорьевкой 22 сентября 1941 года. Так как вспомогательный крейсер имел большую осадку (9,2 м) и меньшую, чем боевые корабли, скорость полного хода (15,5 узла), то на него была возложена задача по артиллерийской поддержке. Вместе с десантниками 3-го полка морской пехоты громили фашистов все пять "стотридцаток" бывшего ледокола. Позже экипаж узнал: их огнем были подавлены две вражеские дальнобойные артиллерийские батареи.

Кстати, комендоры "А. Микояна" впервые на флоте огнем своего главного калибра начали отражать налеты вражеской авиации. По предложению командира БЧ-5 старшего инженера-лейтенанта Юзефа Злотника амбразуры в щитах орудий были увеличены, угол возвышения орудий стал больше. Автоген, правда, не брал броневую сталь. Тогда бывший судостроитель Николай Назаратий прорезал амбразуры с помощью электросварочного агрегата.

До приказа об эвакуации Одесского оборонительного района вспомогательный крейсер "А. Микоян", непрерывно находясь под огнем противника, вместе с другими кораблями Черноморского флота обстреливал вражеские позиции, а затем принимал активное участие в обороне Севастополя, вывозил раненых и гражданское население.

В ноябре 1941 года поступило приказание снять вооружение и готовиться к выполнению важного правительственного задания. За пять дней орудия демонтировали, а вместе с ними заменили военно-морской флаг на государственный. Вспомогательный крейсер "А. Микоян" снова стал линейным ледоколом. Часть командного состава и комендоры убыли на другие корабли и сухопутный фронт.

Ледокол прибыл в Батуми. Вслед за ним сюда же пришли три танкера: "Сахалин", "Туапсе" и "Варлаам Аванесов". Все три одинаковые по водоизмещению, грузоподъемности и с примерно равной скоростью полного хода. Ранним утром 25 ноября суда стали выходить на внешний рейд, где их уже ожидали лидер "Ташкент" и эсминцы "Способный" и "Сообразительный". Вскоре караван вышел в открытое море, взяв курс на Босфор. 30 ноября, выдержав в пути жестокий шторм, подошли к турецкому берегу. Здесь боевые корабли пожелали танкерам и ледоколу "счастливого плавания" и повернули назад.

Войдя в Босфор, суда стали на якорь. Вскоре на "А. Микоян" прибыл советский военно-морской атташе в Турции капитан 1-го ранга Родионов, а с ним английский офицер - капитан-лейтенант Роджерс. В каюте капитана 2-го ранга Сергеева состоялось совещание. Родионов сообщил собравшимся о решении Государственного комитета обороны, в котором ледоколу и танкерам ставилась задача прорваться в порт Фамагусту на Кипре, где танкерам предписывалось поступить в распоряжение союзного командования, а ледоколу следовать на Дальний Восток.

Задание было не из легких. Эгейское море полностью контролировалось итальянскими и немецкими кораблями, базировавшимися на многочисленных островах. Только на Лесбосе дислоцировался дивизион эсминцев противника, отряд торпедных катеров, а на аэродроме острова - торпедоносцы и бомбардировщики.

В ночь с 30 ноября на 1 декабря 1941 года ледокол "А. Микоян" начал прорыв. Под утро капитан почти вплотную приткнул судно к островку в Эдремитском заливе, а как стемнело - снова отправился в путь. Так и шли по ночам вплотную к берегам, а днем стояли, втиснувшись в какую-нибудь щель между скал.

Две ночи благоприятствовали советским морякам - были темными и пасмурными, но на третью выглянула полная луна. А впереди находился остров Родос, "база, сеющая смерть", как именовали ее итальянские фашисты. На борту же ледокола все оружие состояло из шести пистолетов и автоматического ружья. Готовясь к бою, в судовой мастерской отковали несколько десятков пик, другого холодного оружия. И ожидания сбылись. Первыми на "А. Микоян" налетели торпедные катера, за ними - бомбардировщики и торпедоносцы. Преследование и непрерывные атаки длились 23 часа, потребовав от личного состава ледокола максимального напряжения всех сил. Благодаря умелому маневрированию судно удалось уберечь от многочисленных торпед противника. Израсходовав весь боезапас, фашисты были вынуждены оставить советский корабль. Этому способствовала и резко ухудшившаяся погода. "А. Микоян", имея более 500 пулевых и осколочных пробоин, продолжал свой путь. Моряки быстро привели в порядок свое судно, заделали пробоины в дымовых трубах, обеспечив необходимую тягу и увеличив ход.

Как только показалась Фамагуста, навстречу судну устремились английские эсминцы с наведенными орудиями. Оказалось, что итальянцы, подобрав несколько деревянных вещей и спасательный круг с надписью "А. Микоян", раструбили на весь мир об уничтожении советского судна, и англичане поначалу приняли ледокол за сторожевой корабль противника.

С Кипра ледокол отправился на ремонт в Хайфу, а затем через Суэцкий канал благополучно прибыл в Красное море. Из Адена корабль вышел 1 февраля 1942 года и направился необычным маршрутом вдоль восточного побережья Африки, мимо мыса Доброй Надежды, через Атлантический океан и вокруг мыса Горн к Сан-Франциско... Спустя девять месяцев после выхода из Батуми, 9 августа 1942 года, ледокол, пройдя 25 000 миль, вошел в советские территориальные воды - Анадырский залив. Показался пустынный берег - Чукотский мыс. Не занятые вахтой члены экипажа высыпали на верхнюю палубу посмотреть на родную землю. За мысом открылась бухта Провидения, вся забитая судами: сухогрузами разного типа, ледоколами, а чуть в стороне, сливаясь с водой, стояли стройные боевые корабли. "Так вот почему нас сюда направили! Ведь часть этих судов, наверное, пойдет на запад, к фронту",- подумали моряки. И не ошиблись: в начале августа в бухту Провидения пришли 19 грузовых транспортов, три ледокола и три боевых корабля - лидер "Баку" и эсминцы "Разумный" и "Разъяренный". Четвертым должен был стать эсминец "Ревностный", но он, к несчастью, в Татарском проливе столкнулся с транспортом и надолго выбыл из строя (в "М-К" № 5 за 1987 год в описании судьбы этого корабля допущена ошибка: "Ревностный" не затонул, а лишь получил повреждения и был отбуксирован в Советскую Гавань). Из этих кораблей и судов была сформирована экспедиция особого назначения ЭОН-18. Перед ее участниками поставили сложнейшую задачу: за одну навигацию пройти Северным морским путем и доставить столь необходимые фронту грузы, а также пополнить Северный флот.

14 августа 1942 года ЭОН-18 покинула бухту Провидения. К этому времени в командование ледоколом вступил опытный североморец, бывший капитан ледореза "Ф. Литке" капитан 3-го ранга Ю. В. Хлебников, а С. М. Сергеев отбыл во Владивосток, где принял боевой корабль. Несмотря на все усилия ледоколов, экспедиция продвигалась медленно. На подмогу "А. Микояну" прибыл однотипный "Л. Каганович", на котором находился знаменитый полярный капитан, Герой Советского Союза капитан 2-го ранга М. Белоусов, назначенный начальником проводки. В Чукотском море к ЭОН-18 присоединился пришедший с запада флагман арктического флота oИ. Сталин". С помощью трех ледоколов 11 сентября караван прорвался в Восточно-Сибирское море, где в бухте Амбарчик удалось пополнить запасы топлива, воды и продовольствия. Через месяц после выхода из бухты Провидения, преодолев 8-балльный шторм в море Лаптевых, корабли ЭОН-18 прибыли в бухту Тикси, где их поджидал еще один ледокол - "Красин".

В Тикси экспедиции было приказано задержаться из-за прорыва в Карское море фашистского тяжелого крейсера "Адмирал Шеер" в сопровождении двух подводных лодок - немцы проводили свою операцию "Вундерланд"("Страна чудес"] по поиску и уничтожению ЭОН-18 и ледоколов. Из Тикси вышли только 19 сентября, приняв в проливе Вилькицкого на подходе к Карскому морю все меры боевой готовности: советским морякам уже было известно о бое у Диксона и геройской гибели ледокольного парохода "А. Сибиряков".

После того как ЭОН-18 была доведена до чистой воды, ледокол "А. Микоян" вновь вернулся на восток, в Шарку, за другими судами, вышедшими из устья Енисея. Затем ледокол совершил еще несколько рейсов в Карское море, и только в середине декабря 1942 года, когда навигация прекратилась, он направился в Северодвинск.

21 декабря 1942 года ледокол обогнул мыс Канин Нос и подошел к 42-му меридиану. В этой географической точке завершалось, по существу, кругосветное плавание корабля, так как на этой же долготе он находился в Батуми, откуда год назад вышел на выполнение необычного задания.

...И тут прогремел взрыв. В сентябре 1942 года гитлеровцы, раздосадованные неудачами "Адмирала Шеера", отправили в этот район тяжелый крейсер "Адмирал Хиппер" с четырьмя эсминцами, выставившими несколько минных заграждений. На одном из них и подорвался "А. Микоян".

Ледокол остался на плаву, хотя взрыв искорежил всю кормовую часть судна, сильно повредив машинное отделение, вывел из строя рулевую машину. Даже верхняя палуба на юте вспучилась бугром. Но валопроводы и винты остались целы. Сразу же была создана ремонтная бригада из самых опытных специалистов-корабелов; А. Колбанова, Ф. Халько, М. Улича, Н. Назаратия и других. Ремонт проходил прямо в море, среди льдов: близко не было ни одной бухты. Благодаря поистине героическим усилиям советских моряков ледокол удалось спасти, и в канун 1943 года "А. Микоян" прибыл в Северодвинск, где был оставлен в распоряжении руководства Главсевморпути. Но судну требовался серьезный ремонт, а у нас на Севере в ту пору еще не было дока, способного вместить корабль подобных размеров. С открытием навигации по договоренности с союзниками "А. Микоян" отправился на ремонт в Америку, в Сиэтл. Ледокол пошел Северным морским путем своим ходом, да еще и повел за собой на восток караван судов.

После возвращения в СССР "А. Микоян" еще долгое время проводил суда по Северному Ледовитому океану, а затем был переведен во Владивосток. Судно бороздило суровые арктические и дальневосточные воды еще более 25 лет.